Начало. “Собеседник Армении”, 2012г., № 3 (212 )
Тайные операции армянской разведки
в 1720-х гг.
(II)
Информация, интересующая армянскую разведку
Среди сохранившихся архивных документов имеются многочисленные донесения и сводки, составленные армянскими разведчиками или же на основании полученных от них сведений. Чтобы дать читателю хоть какое-то представление об их содержании, стиле и круге интересов, кратко перечислим те вопросы, которые освещались, например, в донесении Минаса Тиграняна от 9 декабря 1722 г. Петру I-му о событиях в Персии (эти сведения были собраны двумя «легальными разведчиками» – армянами, в сентябре 1722 г. специально посланными Минасом из России в Тифлис в составе русской миссии во главе с И. А. Толстым):
- Ситуация, царящая в столице Ирана Исфахане и других городах в связи с афганским нашествием: «на столице шаховой сидит Мервеизов сын (имеется в виду командующий афганскими войсками Мир-Махмуд. – А.А.), а сам шах сидит за караулом, а шахов сын в Казбине»;
- Численность армянских войск в Восточной Армении и места их дислокации: «арменского войска напред сего было двадцать тысящ, а нынече в собрании тридцать тысяч есть… Арарат, Кохтан кавар, Капан, – и в тех местах стоят они в готовности»;
- достоверное раннее предупреждение об угрозе османского вторжения и стягивании османской армии к границам персидской Армении: «а Палестина та (здесь подразумевается Св. Эчмиадзин и вся Ереванская провинция. – А.А.) от турскаго рубежа близко, о том оне велми опасны… турки пришли на самой рубеж от Карса и от Арзрума»;
- Тяжелое положение Св. Эчмиадзина и временный арест эчмиадзинского католикоса Аствацатура I персидскими властями, которые обвинили его в пособничестве армянским повстанцам;
- Напряженные отношения между владетелями (царями) Картли и Кахети – Вахтангом VI и Мехметом-кули ханом (Константином) и попытки примирения;
- Письменный протест и предупреждение от командующего османской армией Вахтангу, с требованием объяснения его поведения по отношению к персидскому шаху и посланное в связи с прорусским настроем, мобилизацией и активностью армянских и грузинских (картлийских) войск;
- Выходящая из под контроля общая ситуация с безопасностью в Персии: «а нынче в персидской земле везде по дорогам проезд велми страшен»;
- Слух о возможности соединения весной 1723 г. афганских войск с кавказскими горцами на основе общей конфессии – суннизма.
Этот широкий тематический охват вопросов красноречиво свидетельствует о том, что как руководство, так и разведсеть армянского сопротивления проявляли довольно профессиональный подход к информационной составляющей разведки.
Судьба армянской разведсети в Тавризе
Тайная покупка и перевозка оружия и боеприпасов в Арцах и Сюник имела место, по всей видимости, еще до 1722 г. Об интересе Исраела Ори к приобретению новейшего оружия мы поговорим чуть позже, но о налаженной им перевозке оружия из Шемахи в Карабах писал (к сожалению, без ссылки на использованный первоисточник) известный советский историк В. П. Лысцов.
Однако, имеется ценнейшее конкретное свидетельство о том, что тайная перевозка оружия и боеприпасов в Арцах и Сюник продолжалась и после 1722 г. Посланный русским командованием с разведывательной миссией в северный Иран некий Апел, “акулиской житель армянин”, вернувшись в Баку, 16 июня 1724 г., в частности, докладывал: «Был он в Теврисе апреля месяца (1724 г.) в последних числях, и до прибытия ево в Теврис 30 человек армян Хапанских по указу шахову казнили, понеже оные свинец и порох покупали и возили в Хапан».
Карта Тавриза (XVI в.)
Речь, фактически, идет о раскрытии армянской разведсети, действовавшей в тылу врага, в Тавризе, где со второй половины 1722 г. чаще всего находились штаб войск шаха Тахмаспа II, как и он сам лично. Такую крупную сеть «разведчиков-нелегалов» (30 человек капанцев!) невозможно было создать в 1724 г. – спустя два года после начала армянского восстания, в период самого разгара военных действий между персидскими и армянскими войсками в Сюнике (Хапане). Следовательно, сеть была создана намного раньше, еще до 1722 г., и успела провести ряд успешных операций, в том числе и по тайному снабжению сюникских армянских войск оружием и боеприпасами. Отличная вооруженность последних огнестрельным оружием в 1720-е гг. была, возможно, во многом делом рук именно тавризской резидентуры армянского сопротивления (см. также статью “Огнестрельное оружие армянской армии Арцаха в 1720-х гг., “Собеседник Армении”, № 155). Сама покупка и перевозка оружия в Капан предполагала сложную цепочку секретных действий, начиная с поддержания, по мере возможного, стабильной связи между тавризской резидентурой и «Центром» в Капане, нахождения необходимых финансовых средств, а также надежных продавцов и посредников, временного складирования купленного товара в Тавризе, и кончая транспортировкой жизненно важного груза через враждебную территорию в Капан – в действующие войска Давид-бека. Цепочка эта вряд ли замыкалась на один только Тавриз и до 1722 г. (год оккупации Исфахана афганами) доходила, по всей вероятности, до Новой Джуги (Джульфа) – пригорода Исфахана, являвшегося центром армянского капитала и крупнейших торговых компаний в Иране. В критические дни афганского наступления на Исфахан оказалось, что джугинцы имели целый арсенал новейшего оружия. 20 февраля 1722 г., по приказу шаха, они выставили “300 здоровых молодых армян, хорошо вооружили их ружьями, пистолетами, саблями, щитами и кинжалами, и отправили их охранять шахский дворец. Ружья и пистолеты были все английской и голландской работы”. Если же еще принять во внимание, что некоторые из джугинских коммерсантов являлись активными деятелями освободительного движения начала XVIII в., то сотрудничество между тавризской и джугинской резидентурами армянской разведки в вопросе тайной транспортировки оружия в Сюник и Арцах можно считать почти что само собой разумеющимся.
«Крот» в свите шаха
Между тем, есть основания считать, что часть руководства тавризской резидентуры все-таки выжила. В тот самый момент, когда в Тавризе казнили 30 капанских армян, одним из самых высокопоставленных военачальников в свите шаха Тахмаспа II был Парсадан-бек, тифлисский армянин, который, по сообщению того же Апела, “в шахове службе в чину гедалибек обретается”. Но кем был Парсадан-бек? Из совершенно других первоисточников нам становится известно, что в 1718 г. тот же Парсадан-бек, по поручению Вахтангa VI, в Исфахане, Реште и Шемахе вел сверхсекретные переговоры с посланником Петра I в Иране Артемием Петровичем Волынским об освобождении Восточной Армении и Грузии от персидского ига. Двое из сыновей Парсадана, Рафаил-бек и Таги-бек, в апреле 1724 г. находились при нем в качестве офицеров, но в конце того же года решили вырваться и присоединится к армянским отрядам, находящимся в составе русского военного контингента в прикаспийском регионе и создать там «Грузинский эскадрон», состоящий, между прочим, в своем абсолютном большинстве из грузинских армян (которых называли «грузинцами»). Третий же его сын, Абдулмасех, в качестве военачальника с 1722 г. сражался под началом Давид-бека в Капане сначала против персов, а затем турок, и погиб где-то между 1726 и 1728 годами в сражении у села Хоти и там же был похоронен. Но самым поразительным фактом является то, что Парсадан-бек был тестем предводителя капанских повстанцев – легендарного Давид-бека! Другими словами, не только сам Парсадан-бек, но и вся его семья полностью и бесповоротно избрали путь освободительной борьбы.
Из сказанного становится ясно, что, являясь лицом, особо приближенным к шаху, Парсадан-бек был на самом деле, по современной терминологии, «кротом» (т.е. высокопоставленным агентом во вражеских госструктурах или вооруженных силах), оставленным армянской разведкой в Иране. Вместе с шахом долгое время находясь в Тавризе – вблизи Арцаха и Сюника, он несомненно продолжал сотрудничать с армянскими повстанцами и снабжать их ценной информацией. В лагере Тахмаспа II Парсадан-бек был oдновременно и агентом влияния национально-освободительного движения, тайно способствовавшим продвижению армянских интересов. Кроме того, его нахождение при шахе Тахмаспе позволяло армянам, находящимся за пределами Сюника и Арцаха – под властью персидских ханов, выглядеть законопослушными подданными, утверждая, что не все армяне являются взявшими в руки оружие повстанцами, а есть и такие как Парсадан-бек – верные солдаты шаха. В эти годы Парсадан-бек был одним из очень немногих, к кому армяне могли обращаться с просьбой о заступничестве. По крайней мере, однажды, летом 1723 г., Парсадан-бек открыто вступился в защиту армянского населения Еревана, подвергаемого настоящему террору со стороны персидских властей. По синхронному сообщению одного из достоверных первоисточников: «персияне угнетают ереванских армян и разоряют монастыри. Эти армяне подали жалобу Парсадан-беку о своей тяжкой участи, и просили его позаботиться о них. Парсадан-бек доложил об этом Шаху, и выхлопотав у него грамоту, отправил ее в Ереван. По ней предписывалось начальствующим лицам не трогать более армян».
По своему официальному положению, Парсадан-бек должен был быть одним из руководителей тавризской армянской резидентуры. Но то, что его персона и высокий пост никак не были скомпрометированы даже после крупнейшего провала армянской разведсети в Тавризе, и он продолжал находиться в ближайшем окружении шаха и пользоваться его полным доверием, свидетельствует как о высоком профессионализме самого Парсадан-бека как разведчика, так и о грамотном построении принципов глубокой конспирации в работе с этим ценнейшим кадром со стороны армянской разведки в целом.
Чтобы лучше прояснить ситуацию, следует ответить на один дополнительный вопрос. Разумеется, шах Тахмасп не знал о секретных переговорах, которые Парсадан-бек вел с русским послом А. Волынским в 1718 г. Но неужели Тахмасп не был в курсе и того, что Давид-бек был зятем Парсадан-бека? Тут возможны два варианта. Вариант первый и более вероятный: исходя из особенностей чрезвычайной ситуации, женитьба Давид-бека с дочерью Парсадан-бека не была разглашена и оставалась тайной (мы не знаем с какой именно из двух сестер женился Давид-бек – Уснибер либо Алами-султан?). Если учесть, что теща и свояченица Давид-бека (жена и одна из дочерей Парсадан-бека) оставались в оккупированном османскими войсками Тифлисе, там же умерли и были похоронены, то этот вариант выглядит еще более вероятным, так как, по имеющимся у нас данным, они умерли они умерли естественной смертью. Это означает, что османские власти так и не узнали об их ближайшей родственной связи с Давид-беком, не то непременно подвергли бы их самому зверскому обращению. Рассмотрим и второй вариант, менее вероятный, но вполне возможный: шах знал о родственных отношениях между Давид-беком и Парсадан-беком, но продолжал доверять последнему, исходя из его больших заслуг перед короной и лично им в этот критически тяжелый для Сефевидов период. Разведчик Апел сообщал, что в личной гвардии шаха самым элитным («лутчим войском») считались несколько подразделений и прежде всего отряд из 300 «грузинцов» (грузин и грузинских армян) и 25 «дербенцов», причем их командиром (юзбаши) был армянин. Так вот, шаху Тахмаспу, оказавшемуся в крайне незавидном положении, эти отборные воины и, естественно, стоящий над ними всеми и пользующийся их любовью и уважением многоопытный гедалибек Парсаданбыли нужны как воздух. С другой стороны, Парсадан-бек нужен был Тахмаспу с тем, чтобы окончательно не потерять доверия армянства, составляющего значительную часть населения Ирана, и даже, быть может, для возможного в будущем установления контактов с новосозданными боеспособными армянскими вооруженными силами, которые вскоре могли ему пригодиться для совместной борьбы против вторгшихся в пределы его державы османских армий. И в самом деле, через несколько месяцев, а точнее с июля-августа 1724 г. шах Тахмасп II начал наводить мосты с капанским армянским воинством, а через три года, в 1727 г. на той же антитурецкой почве, произошло его полное примирение с Давид-беком. Тахмасп признал Давид-бека властителем Капана, главнокомандующим всеми армянскими и проперсидскими силами в сопредельных районах и даже дал ему право чеканить собственную монету. Парсадан-бек вряд ли уже сыграл роль посредника в этих последних событиях, так как его, по всей вероятности, уже не было в живых. Мы знаем, что он скончался и был похоронен в Ардебиле. И хотя первоисточник не указывает дату его кончины, однако бегство Рафаила-бека и Таги-бека из Ирана и их переход из иранской в русскую службу в конце 1724 г. подсказывает, что смерть Парсадан-бека случилась до этого. Невозможно себе представить, чтобы сыновья оставили отца одного в Иране, что было бы равнозначно его смертному приговору. Таким образом, на сегодня невозможно однозначно утверждать какой именно из указанных выше двух вариантов соответствует исторической действительности. Однако, в любом случае, возымело свое действие и то, что Парсадан-бек, естественно, и сам публично отмежевывался от освободительных устремлений армян и представлял себя ярым сторонником шахской власти, и бесспорно делал это мастерски и убедительно.
Возвращаясь к истории посланного русскими в Иран разведчика Апеля, нетрудно заметить, что он сразу же удобно пристроился к Парсадан-беку и далее вместе с ним, в почти полной безопасности, сопровождал шаха Тахмаспа из Тавриза в Ардебиль («за шахом следовал при Парсадим бекове»), при этом получив доступ к самой свежей и достоверной информации. Ясно, что Апел знал о подлинной миссии Парсадана-бека, как и Парсадан знал о настоящей идентичности Апеля. Но связующим звеном, выведшим последнего на Парсадан-бека и состыковавшим их, была армянская, а не русская разведка, у которой тогда никакой агентуры в Иране еще не имелось. Из анализа доклада Апеля русскому командованию можно сделать вывод о том, что русские может и не сообщили ему об имевших место в 1718 г. секретных переговорах с Парсадан-беком, хотя он мог знать об этом из армяно-грузинских источников. Но, что более интересно, Апел ни словом не обмолвился о причастности Парсадан-бека к армянским повстанческим силам, полностью промолчал о его сыновьях и прославленном зяте, а также о том как и почему вообще он оказался «при Парсадим бекове». Из всего этого можно заключить, что весной 1724 г. автономность действий армянской разведки – параллельно с самостоятельным существованием армянских вооруженных сил в Сюнике и Арцахе – сохранялась. Апел и его армянские начальники не захотели раскрыть перед русскими секретную деятельность Парсадан-бека, чтобы никоим нечаянным образом вдруг не поспособствовать постоянно грозящему ему разоблачению в шахском штабе.
(Продолжение следует)
Армен АЙВАЗЯН
Доктор политических наук
“Собеседник Армении”,
№ 4 (213), 3 февраля 2012 г.
Русский